Canalblog
Editer l'article Suivre ce blog Administration + Créer mon blog
Publicité
Экономика
15 octobre 2007

КАЗАХСКИЙ СЛЕД В ЧЕЧНЕ Откуда взялось название

КАЗАХСКИЙ СЛЕД В ЧЕЧНЕ

Откуда взялось название «гiалаказакхи»?

Историческая память чеченского народа содержит в себе ответ на вопрос о том, кто же является естественным носителем этнонима «казак» - казахи или русские казаки. Чеченцы, согласно российским же письменным источникам, казаха называют «казак», русского казака – «гiалаказакхи», что в буквальном переводе с их языка на русский означает «городской казак». Последнее можно, наверное, истолковать и как «оседлый казак». Если бы не было сперва простого «казака», откуда было бы взяться названию «гiалаказакхи»?! Следовательно, с точки зрения логики чеченского языка, «казак» («казах») является естественным понятием, «гiалаказакхи» - производным от него. Это – во-первых. Во-вторых, согласно данным из письменной истории России, Терское казачье войско возникло во второй половине XVI века, а именно в 1577 году из гребенских казаков и переселенцев с Дона на реку Терек. А гребенские казаки – это, по данным оттуда же, потомки беглых крестьян и донских казаков, переселившихся в том же XVI веке на Северный Кавказ, на реки Сунжа и Акташ. В любом случае, выясняется, что русские казаки вошли в соприкосновение с теми же чеченцами и стали жить рядом с ними не позднее шестнадцатого столетия. А если это действительно так, получается, что казахи как народ были известны чеченцам еще раньше. А из официальной же истории следует, что чеченский и казахский народы встретились воочию и волею судьбы стали жить рядом лишь в 1944 году, когда ряд кавказских народов оказался в Казахстане в качестве переселенцев. Но чеченский язык, являющийся отражением исторического опыта чеченцев, топонимика современной Чечни свидетельствует о наличии существующего издавна казахского влияния на этот горный народ и на эту горную страну. Кстати, это влияние отнюдь не ограничивается пределами Ичкерии. Его следы обнаруживаются и в ряде других республик Северного Кавказа. Но об этом несколько позже. Вернемся к Чечне. Вообще в этой республике топонимика (совокупность географических названий) представляется куда более казахской, чем в собственно Казахстане. Чеченский аул – это «эвл» («ауыл»), село – «юрт» («журт»), город – «гiала» («кала»). Русского даже башкиры, самый близкий нам среди соседних тюркских народов, называют «рус». А в чеченском языке он, как и в казахском или монгольском, называется «оьрси». И калмыка, чья родная республика находится на Северном Кавказе почти по соседству с ними, чеченцы называют не на русский, что было бы более чем понятно, а на именно казахский манер, «калмак», что непосвященному человеку совершенно непонятно. А чем, к примеру, отличаются следующие названия мест в сегодняшней Чечне и Ингушетии от сугубо казахских названий: Каргалинская (Каргалы), Кошкельды, Майртуп, Карабулак, Бардакiел (Бардакел), Девлетгирин-Эвл (аул Даулекерея) и Ногiамирзин-Юрт (юрт Ногай-мирзы)?! «Той», он и в Чечне «той» Из приведенных выше примеров может сложиться впечатление, что казахское влияние на чеченский язык ограничивается одними лишь названиями. Но даже при поверхностном знакомстве с чеченским языком обнаруживается, что его масштабы в действительности гораздо шире и глубже. Возьмем такой сугубо казахский общественный и культурный атрибут, как «той». Так вот, свой «той» есть и у чеченцев. Под таким названием, как это следует из чечено-русского словаря, у них подразумевается «банкет». Вряд ли в том историческом прошлом, когда складывались рассматриваемые тут языковые связи, казахи и чеченцы имели понятие о банкете. А в новое время оно, ясное дело, уже вошло в обиход как тут, так и там. И примечательно, что его и казахи, и чеченцы обозначили одним и тем же словом – «той». Но самое удивительное – это то, что в чеченском языке нашли свое отражение такие оригинальные казахские глагольные формы, каких нет помине и в родственных тюркских языках. А чеченский язык, как это должно быть известно читателям, с ними никак не связан, так как он состоит в совсем другой семье языков. Тем не менее, названного порядка примеры есть. Возьмем всего лишь один из них. В казахском языке есть такое глагольное сочетание – «ойлай алу». Здесь главную смысловую нагрузку несет на себе первое слово – «ойлай» или «ойлау» (в инфинитивной форме), что переводится как «думать». «Алу» в прямом смысле означает «брать». Но в данном случае он используется в качестве вспомогательного глагола и переводится, в зависимости от контекста, как «уметь» («суметь») или «удаваться». А в полном виде словосочетание означает «суметь подумать» или «удаваться думать». Хотя и то, и другое слово присутствует и в других тюркских языках, они в большинстве из них вовсе не сочетаются таким образом для передачи понятий «суметь подумать» или «удаваться думать». А в чеченском языке эти самые понятия даются с помощью почти такого же, как и в казахском, сочетания слов «ойла яяла». Кто-то, наверное, может сказать, что последнее является результатом пресловутого татарского влияния, о котором писало множество русских классиков от Михаила Лермонтова до Льва Толстого. Но среди местного населения Северного Кавказа народа под названием «татары» как не было в прошлом, так нет и сейчас. И потом казахский глагол «ойлау» («думать») по-татарски пишется и произносится как «уйлау». А по-чеченски «думать» - это «ойла», а не «уйла» «Тауби» - это значит «горный би» Не только казахский язык, но и также множество казахских понятий, представляющихся порождением кочевого образа жизни, явно не являются чуждыми на Северном Кавказе. Возьмем известные всем слова – «джигит», «аул» или «кунак». Первое слово сейчас мало кто связывает с казахами, хотя именно в нашем языке оно издавна присутствует самым естественным образом. А «аул» в том же чеченском языке пишется и произносится несколько иначе. Но по-русски в Чечне все то, что называется «эвл», все равно «аул». То есть русский язык, являющийся нынче по факту интернациональным языком на Северном Кавказе, выступает хранителем лексических форм, оставшихся от прежнего тамошнего языка межнационального общения - кыпчакского или казахско-ногайского. Что же касается понятия «кунак» («гость»), которое у русских сильнейшим образом ассоциируется с обычаями кавказских народов, оно в том же чеченском языке передается совсем иным словом. Вообще изначальное значение слова «кунак»-«конак» связано с сугубо кочевым бытом. Казахский глагол «кону», от которого происходит «кунак»-«конак», прежде всего означает любой акт остановки на ночь или некоторое время при кочевании на большие расстояния. Сохранились там на Северном Кавказе и еще более специфичные понятия. К примеру, сейчас у нас в Казахстане все знают, что казахское слово «би» в прошлом означало «влиятельный человек, которому народ доверяет разбор своих тяжб». В случае же Толе-би, Казыбек-би и Айтеке-би – это уже вожди отдельных казахских жузов. Так вот у тюркоязычных карчаевцев, балкар и у ираноязычных осетин такие люди назывались в прошлом «тауби», то есть «горный би». И что интересно: у тех же осетин самые влиятельные кланы «тауби» носили удивительно похожие на казахские фамилии – Айдаболовы, Есеновы… Красивые бараньи глаза… Или возьмем из повести Л.Толстого «Хаджимурат», к примеру, такие словосочетания «красивые бараньи глаза Эльдара», «прекрасные бараньи глаза Эльдара». Эльдаром зовут там мюрида Хаджимурата, дагестанца по происхождению. Ясно, что это устойчивое выражение великий писатель используют для придачи колорита своему повествованию. В самом русском языке бараньи глаза или, вернее, бараньи взгляд ассоциируется вовсе не с красотой, а с глупостью и тупостью – «смотреть, как баран на новые ворота». А вот в казахском бараньи глаза как раз и являются олицетворением красивых глаз. Как и Л.Толстой, казахи говорят про красивые глаза «адемi кой коз». Но самое смешное в использовании великим писателем такого сравнения с точки зрения казахских представлении в том, что для нас всякий человек кавказского облика является «кой коз». Но откуда все это? Обратимся к свидетельству таких авторов, которые отнюдь не склонны возвеличивать тюркское культурное наследие. Вот что пишет черкесский историк С.Хотко о месте и роли кипчакского языка в средневековом прошлом Кавказа, южных областей России и Украины, а также далекого Египта: «Абсолютное большинство мамлюков даже не знало арабского языка, т.к. попадало в страну уже в зрелом возрасте. На новом месте мамлюки группировались в отряды по этническому признаку и аланы продолжали говорить на аланском, черкесы на черкесском, греки на греческом, и т.д. Языком межнационального общения для всех мамлюков XIII–XVI вв. был кипчакский, т.к. мир вокруг Кавказа был тюркским. Весь юго-восток Европы, степи от Днепра до Каспия занимали кипчаки (Дешт-и-Кипчак). Монголы, победившие их, переняли их язык. Живя у себя на родине уроженцы южнорусских областей и Северного Кавказа знали кипчакский язык если не в совершенстве, то хоть в какой-то степени» («Этнические религиозные представления Черкесии. Распространение христинаства», информ. портал «Адыги»). Тут читатель вправе спросить: причем тут казахский, если тут речь идет о кипчакском языке? Да, такой вопрос правомерен. Чтобы наш ответ на него не выглядел голословным, мы обратимся к примерам из кипчакского языка, находившегося в обороте даже не на Кавказе, а в Египте. Среди средневековых мамлюков. Они, эти примеры, взяты из таких арабографических трудов, как написанный в Каире в 1313 году «Китап ал-Идрак-ли-Лисан ал-атрак» («Пояснительная книга о тюркском языке») Асир Ад-Дина Абу Хайяна Ал-Гарнати (Андалузского), а также словарь, составленный в Египте в 1245 году (то есть еще при жизни султана Бейбарса) и изданный в 1894 году голландским учёным М. Т. Хоутсма. Современным ученым они хорошо известны. Мы же примеры из них даем в изложении карачаево-балкарского историка Н.Будаева. Его труд называется – «Западные тюрки в странах Востока». Весь вопрос тут в том, западные ли это были, с точки зрения современных представлений, тюрки, если язык тех же средневековых мамлюков в наилучшем виде сохранился именно в казахском языке. Всего лишь один пример. слово «онъ» в арабских словарях имеет четыре значения: цвет, правый, явь и удобно. В карачаево-балкарском языке (а это, кстати сказать, самый близкий казахско-ногайской речи язык на Северном Кавказе) его значение, по свидетельству Н.Будаева, сузилось. Там сейчас «онъ» - это «правый», «правая сторона». А в современном казахском активно присутствуют все четыре значения малюкско-половецкого слова «онъ»: «онi жаксы екен» - «выцвел», «он жак» - «правая сторона», «онiм бе, тусiм бе?» - «сон это или явь?», «бул бiр он нарсе болды» - «удобно (подходяще) получилось». А вот другой пример из языка мамлюков: «кару» - «локтевая часть руки». Он как нельзя лучше объясняет этимологию казахского выражения «карулы» - «очень сильные руки». Можно тут еще назвать массу других примеров, которые смотрятся как современные казахские слова. И как будто нет огромной пространственной (между Египтом и Казахстаном) и временной (между XIII и XXI в.в.) разницы, Сейчас уже нет сомнения в том, что в те времена, когда автохтонные народы Северного Кавказа испытывали сильнейшее влияние степных кочевников, вся территория от берегов рек Урал и Волга до предгорий Северного Кавказа была населена гомогенным кочевым народом. Их представители и попали в Египет в качестве мамлюков. Последующие исторические события изменили эту ситуацию. Но его следы сохраняются на Северном Кавказе по сей день. Максат КОПТЛЕУОВ

Publicité
Publicité
Commentaires
Экономика
Publicité
Publicité